Это не значит, конечно, что личность Владимира не привлекает внимание исследователей древней Руси. Напротив, в обобщающих трудах и специальных статьях историки воссоздавали и воссоздают биофафию князя, раскрывая смысл и значение проведенных им преобразований. Ссылки на большинство работ приведены в книге. Особо следует выделить такие значимые в историофафии имена, как В.Н. Татищев, Н.М. Карамзин, архиеп. Филарет (Гумилевский), митр. Макарий (Булгаков), К.Н. Бестужев-Рюмин, Н.И. Костомаров, Е.Е. Голубинский, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, В.Г. Васильевский, В.Р. Розен, A. И. Соболевский, И.И. Малышевский, А.А. Шахматов, Н.К. Никольский, Н.И. Серебрянский, М.С. Грушевский, С.А. Бугославский, B. А. Пархоменко, М.Д. Приселков, Б.М. Соколов, Б.Д. Греков, Г.П. Федотов, Н.А. Баумгартен, М.Н. Тихомиров, С.В. Юшков, В.В. Мавродин, А.В. Соловьев, А.В. Карташев, В.Т. Пашуто, А.А. Зимин, Б.А. Рыбаков, Д.С. Лихачев, В. Водов, А.Г. Кузьмин, Л. Мюллер, А.В. Назаренко, А.В. Поппэ, О.М. Рапов, О.В. Творогов, П.П. Толочко и др.
2
Известны подделки древних документов, якобы находившихся в руках князя Владимира, — причем весьма грубые. Так, еще в XVI в. появились сведения о некоем письме половца Ивана Смеры к князю Владимиру, написанном якобы на медных листах в городе Александрии в Египте в 990 г. (см.: Малышевекий И.И. Подложное письмо половца Ивана Смеры к великому князю Владимиру Святому. Киев, 1876). В XIX в. А.И. Сулакадзевым был изготовлен т. н. Молитвенник князя Владимира с поддельной записью Владимира, Добрыни и других лиц, сделанной якобы в 999 г. (на страницах молитвенника XIV в.) (см.: Макаренко М. Молитовник великого князя Володимера и Сулакадзев // Сборник Отделения русского языка и словесности Академии наук. Т. 101. № 3. Л., 1928. С. 484–491).
3
Так, памятники «Владимирова цикла» (за исключением «Памяти и похвалы князю Владимиру» и отчасти «Службы») даже не учтены в авторитетном «Словаре книжников и книжности Древней Руси» (Вып. 1: XI — перв. пол. XIV в. Л., 1987; Вып. 2: Втор. пол. XIV–XVI в. Ч. 1–2. Л., 1988–1989). (Ныне опять-таки ситуация изменилась. Житиям Владимира посвящена статья Б.М. Клосса в современном справочнике: Письменные памятники истории Древней Руси… СПб., 2003. Упомяну и книгу О.В. Лосевой: Жития русских святых в составе древнерусских Прологов XII — первой трети XV вв. М., 2009.)
4
Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 9: Никоновская летопись. М., 1965. С. 35: «…И бе рожение Володимиру в Будутине веси, тамо бо в гневе отслала еа Олга, село бо бяше еа тамо, и, умираючи, даде его Святей Богородици». Схожий текст — в Архангелогородском летописце (Устюжском летописном своде), см.: ПСРЛ.Т. 37. Л., 1982. С. 60.
5
См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М., 1986. С. 326.
6
Под 1000 г. в «Повести временных лет» сообщается о смерти некой «Малъфреди» (ПСРЛ.Т. 1: Лаврентьевская летопись. М., 1961. Стб. 129). Начиная с исследования А.А. Шахматова (Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 376), ее обычно отождествляют с Малушей, матерью Владимира Но это сомнительно. Женское имя Малфредь, очевидно, является притяжательным к мужскому имени Малфред, что должно указывать либо на дочь, либо на жену некоего Малфреда. И то, и другое вряд ли подходит для Малуши.
А.А. Шахматов, опираясь на свидетельство Никоновской летописи и Устюжского летописного свода (см. прим. 1), предположил, что Малуша (Малфредь) была христианкой и не только похоронена в киевской Десятинной церкви Святой Богородицы, но и завещала церкви принадлежавшее ей село Будутино (Разыскания… С. 377). Однако, на мой взгляд, очевидно, что слова Никоновской летописи: «умираючи, даде его (село. — А. К.) Святей Богородици» — относятся к Ольге, но ни в коем случае не к Малуше. (Определенно об этом сообщает автор Архангелогородского летописца: «…Бе бо умирая Олга отдаст село то Пресвятей Богородицы».)
В «Историю Российскую» В.Н. Татищева включено т. н. «Родословие государей Российских», основанное на поздних и совершенно легендарных известиях. О матери Владимира в нем сообщается следуюшее: «Малуша, дочь славянина Каплюши Мальца любчанина» (Татищев В.И. История Российская // Собрание сочинений. Т. 1. М., 1994. С. 372; далее — Татищев). Надо заметить, что вымышленные имена такого рода в изобилии встречаются в исторических и генеалогических сочинениях XVII–XIX вв.
7
Существует еще одно позднее и весьма загадочное свидетельство о матери Владимира. Немецкий дипломат Эрик Ляссота, посетивший Клев в 1594 г., сообщает о том, что видел в разрушенном киевском Софийском соборе гробницу матери князя Владимира «княгини Юльцы» (Сборник материалов для исторической топографии Клева и его окрестностей. Клев, 1874. С. 17, второй пагинации). Возможно, речь идет о бабке Владимира Ольге; возможно, о его супруге, греческой царице Анне (показательно, что архидиакон Павел Алеппский, посетивший Киев в середине XVII в., называет ее похоже: Olikha; см.: там же. С. 73). Однако известно, что и та, и другая были похоронены в киевской Десятинной церкви. Вообще же следует отметить, что сведения Ляссоты неточны. Так, создателем Софийского собора он считал Владимира, хотя в действительности собор был построен его сыном Ярославом.
8
ПСРЛ.Т. 1. Стб. 69.
9
Впервые Малъка Любечанина и Мала Древлянского отождествил Д.И. Прозоровский (О родстве святого Владимира по матери // Записки Имп. Академии наук. Т. 5. М., 1864). Но особое распространение эта гипотеза получила после выхода в свет «Разысканий…» выдающегося исследователя русского летописания А.А. Шахматова. Последний не только поддержал предположение своего предшественника, но и пришел к выводу о том, что под именем Мала Древлянского скрывается сын воеводы Свенельда Мистиша (он же Лют), истинный убийца князя Игоря, рассказ о котором был искусственно и тенденциозно изменен летописцем (см.: Шахматов А.А. Мстислав Лютый в русской поэзии // Сборник Харьковского историко-филологического общества. Т. 18. Харьков, 1909. С. 88–91; он же. Разыскания… С. 340–378).
К настоящему времени гипотезу А.А. Шахматова можно признать опровергнутой. Так, исследователь строил свои выводы, в частности, на том основании, что в рассказе об убийстве Игоря, приведенном в «Хронике» польского историка XV в. Яна Длугоша (использовавшего русские летописи, в том числе, возможно, и не дошедшие до нас), имя древлянского князя, убийцы Игоря, читалось как «Мискиня», что можно было принять за испорченное «Мистиня». Сближение этого имени с формой «Мистиша» (вариант имени «Мстислав») само по себе весьма спорно; к тому же в оригинале Длугоша читается не «Мискиня», а «Нискиня» (Niszkina; вероятнее всего, найденный Длугошем смысловой эквивалент русскому имени «Мал»), что, конечно, рушит построения Шахматова. Ни на чем не основано и отождествление Мистиши (лишь случайно упоминаемого летописцем) и Люта Свенельдичей. Наиболее обстоятельная критика построений А.А. Шахматова дана в работах А.В. Соловьева (Был ли Владимир Святой правнуком Свенельда? // Записки Русского научного института в Белграде. Вып. 16–17. Белград, 1941. С. 37–64) и А.В. Поппэ (Родословная Мстиши Свенельдича // Летописи и хроники. 1973 г. М., 1974).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
